Финал Лиги чемпионов — столкновение двух философий. Как Индзаги с Энрике смотрят на жизнь и футбол

«Интер» и «ПСЖ» — два максимально авторских проекта, в которых фигура главного тренера определяет все, от трансферной политики до тактических нюансов. Конечно, на поле продолжают играть футболисты. Команда — это кораблик с ярким парусом, к которому приковано внимание зрителей. Но именно в Милане и Париже все зависит от тренерской руки, которая направит судно по нужному руслу.

С другой стороны, трудно представить коллективы, менее похожие друг на друга стилистически, чем участники предстоящего финала Лиги чемпионов. «Интер» Индзаги называли эталоном обороны, расчетливым хищником, которому нужен один выверенный бросок, чтобы сцапать жертву. «ПСЖ» Энрике — обличенный в атакующую модель полет фантазии, стремящийся к доминированию и красоте эстет, для которого голы и зрелище составляют смысл игры в футбол.

В этом контексте особенно интересно изучить фигуры Симоне Индзаги и Луиса Энрике, теневых кукловодов в этих разных, но по-своему обворожительных спектаклях. Их взгляды на мир транслируются на поле футболистами их команд.

Энрике и стоицизм: как принимать беды и побеждать

Перед началом чемпионата мира в России Энрике вышел на стриминговую платформу Twitch, где регулярно отвечал в прямом эфире на вопросы болельщиков. Это было не просто ноу-хау, а революция во взаимоотношениях топ-тренера с широкой аудиторией. Луис спокойно и в деталях рассказывал про бег и велосипеды, про секс и алкоголь в сборной Испании, в том числе делился своим философским видением:

«Я погружен в идеи классиков стоицизма. Считаю, что они транслируют позитивное и правильное отношение к жизни. Выписываю понравившиеся мысли в тетрадку. Эта философия полезна и игрокам. Наше правило — не жаловаться. Если произошло что-то плохое, нужно понимать, что событие уже случилось, изменить его не в наших силах, но мы можем повлиять на будущее. Концентрируйся на том, что можешь контролировать, и оставь в стороне то, на что не в силах повлиять».

Энрике пережил ужасную вещь — смерть 9-летней дочери Ксаны. Но, вспоминая о ней, Луис говорит: «Даже после случившегося я счастливый человек, очень счастливый. Ксана подарила нам девять замечательных лет, оставив тысячи воспоминаний. Моя мама не могла хранить ее фотографии дома, ей было больно. Но я говорил: “Мама, ты должна это сделать. Ксана жива — не в физическом, но в духовном плане, ведь мы постоянно говорим о ней, вспоминаем”. Думаю, Ксана все еще видит нас и хочет, чтобы мы были счастливы».

Пример силы духа и принятия, которому позавидуют многие.

Стоический подход Энрике реализуется и на футбольном поле. Все его команды постоянно играли в атаку. Да, Луиса упрекали в стерильности владения мячом, но никогда в том, что он ставит закрытый футбол. «Атакуем, забиваем — радуемся; не получается — забываем, оставляем рассудок холодным и пробуем еще раз» — пожалуй, вот принцип, которым можно охарактеризовать его подход.

В преддверии финала Энрике рассуждает о том, что «ПСЖ» обязательно выиграет Лигу чемпионов в ближайшие пять лет. Он допускает, что в этом году может не получиться. Что ж, в таком случае он с тем же энтузиазмом попробует еще раз. Но главное — будет наслаждаться тем, что делает. Для Луиса футбол сродни театру — если представление скучное, на следующее мало кто придет. И смысл тогда тратить на это время?

Индзаги и даосизм: как адаптироваться и подчинить себе хаос

Симоне Индзаги, в отличие от Энрике, человек менее откровенный. Все его интервью — исключительно о футболе и целях. Но секреты жизненных принципов алленаторе кроются в методах его работы.

Со стороны может показаться, что Симоне — жесткий догматик, который скорее побреется налысо, чем отойдет от излюбленных 3−5−2. Но это обманчивое впечатление. Индзаги всегда приходилось адаптироваться. Он приспособился к жизни в тени великого брата Филиппо, освоился в мегаполисах Риме и Милане после жизни в маленькой уютной Пьяченце, выдержал давление эксцентричного Клаудио Лотито в «Лацио».

К слову, болельщики «орлов» наверняка помнят путь трансформации Симоне — от 4−3−3 с акцентом на фланги к 3−5−1−1 с перенасыщенным центром и свободным художником под нападающим. Индзаги делал это не из-за блажи, а так как искал подходящую схему для имеющегося подбора игроков. Когда Лотито ради экономической выгоды продавал лидеров Биглию, Фелипе Андерсона и будущего спартаковца Кейта Бальде, тренер всегда находил выход, делал команду только лучше и завоевывал трофеи. В «Интере» ведь было то же самое — Индзаги пересобирал команду после ухода системообразующих Брозовича и Лукаку, но добился того, чего не получалось у Конте — двух финалов ЛЧ за три года.

«Мягкое и податливое преодолевает твердое и жесткое», — писал Лао-Цзы, и Индзаги, может и неосознанно, придерживался одной из основополагающих мыслей даосизма.

Индзаги в «Интере» использует ту же схему, что ранее Конте, но Симоне, в отличие от Антонио, не догматик. Его мастерство адаптации — сродни написанию полотна с множеством скрытых смыслов, когда кажущийся хаос вдруг упорядочивается в осмысленный шедевр.

Просто взгляните на его «Интер», где один центральный защитник подает на дальнюю штангу на другого в позиционной атаке; где здоровяк Тюрам становится тонким ассистентом для Лаутаро; где треугольник Мхитарян — Барелла — Чалханоглу переворачивается в любую сторону; где ветеран Ачерби замыкает прострел с фланга и спасает команду в полуфинале ЛЧ. Эта свобода внутри тонко настроенной системы — уникально хрупкая история: немного нарушится баланс, и команду качнет либо в сторону неконтролируемого хаоса на поле, либо закрепощенности и предсказуемости.

Индзаги виртуозно держит равновесие за счет контакта с игроками — он дружит со всеми, но без панибратства, не выделяя лидеров. Он относится к игрокам как к братьям — с уважением, но без лишнего пиетета. Не просто так Лаутаро говорит, что Симоне мыслит как футболист — именно при нем он начал наслаждаться футболом по полной, улыбаясь от чувства свободы.

И важная деталь от отца братьев Индзаги Джанкарло: «Моя жена совершила чудо, подарив мне моих милых мальчиков. Никогда никаких споров, никаких проблем, ни одного неуместного слова. Такими они были как футболисты, такими они остались как тренеры. Они не бросают в вас, журналистов, бутылки, как это делают некоторые».

На бровке Симоне — бушующий страстью лев, после финального свистка — рассудительный мудрец, уравновешенный, сдержанный и не подверженный внешнему давлению.

Микеланджело как-то писал об одном из лучших живописцев эпохи Возрождения: «Тициан превосходно кладет краски на свои полотна, но это еще не живопись. Я пока не вижу в его работах главной идеи, которая должна воодушевлять художника. Не почувствовал в нем стремления вырваться из плена чисто живописных решений».

Индзаги точно знает, чем наполняет свою картину и какую мысль хочет донести. В этом они похожи с Энрике. Пусть и пишут свои полотна немного разными методами.

Этот финал Лиги чемпионов — про разнообразие красоты жизни.

Автор: Марк Бессонов